«Конунг навсегда: Жизнь Олава Святого, самого кровавого викинга»

В Нидаросе расположена усыпальница «вечного короля Норвегии». Похороненного там героя помнят, с одной стороны, как великого завоевателя, а с другой — как человека, который положил конец привычному жизненному укладу викингов. В книге «Конунг навсегда: Жизнь Олава Святого, самого кровавого викинга» («Альпина нон-фикшн»), переведенной на русский язык Максимом Коробовым, историк Десмонд Сьюард рассказывает о жизни викинга, который сделал Норвегию христианской страной. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о том, как Олав готовился к отражению англо-датского вторжения.

Тень Кнута Великого

«Кнут, король всей Англии, Дании, Норвегии и части шведов», как он гордо именовал себя в официальных документах, всегда был более могущественным правителем, чем Олав. Хотя в процессе завоевания Англии он пролил немало крови, последующие годы его правления англичане запомнили как период удивительного мира и процветания. Во многом потому, что он заставил их соблюдать их собственные традиционные законы и сам поступал так же — когда ему это было выгодно. 

По словам Тимоти Болтона, автора недавно вышедшей биографии Кнута, он был «умным и прагматичным дипломатом, энергичным и деятельным правителем, искусным и находчивым военачальником, а также, очевидно, набожным христианином». Это восторженное описание требует уточнений. Один историк Викторианской эпохи говорил о Кнуте так: «Его коварство с избытком доказывается интригами, которые он плел в Норвегии, а присущие его характеру врожденная жестокость и склонность к насилию и вовсе не нуждаются в особых доказательствах». Это был самый грозный противник из тех, с кем доводилось сталкиваться Олаву. 

Зная стремление Кнута и дальше расширять границы своей «северной империи», несложно было догадаться, что рано или поздно он захочет захватить Норвегию. В любом случае, это был «муж алчный до чужого». Кроме того, он верил, что Норвегия принадлежит ему по праву, поскольку его дед Харальд Синезубый некогда был ее сюзереном. Им же был и его отец Свейн после свержения Олава Трюггвасона. Изгнанный в 1016 году ярл Хакон приходился ему племянником, сыном сестры, и если бы Кнут не был занят завоеванием Англии, Олав Харальдссон никогда не стал бы конунгом. 

С тех самых пор, как Кнут упрочил свое положение в Англии, и особенно после того, как он унаследовал от брата Данию, его не переставали тайно навещать норвежские магнаты, с ностальгией вспоминавшие дни датского владычества, когда каждый из них был мелким конунгом в своих землях. Они приезжали, чтобы пожаловаться на деспотичную власть на родине, намекая на то, что не прочь вернуться к правлению хладирских ярлов под владычеством датского монарха. У Кнута их принимали с лестным радушием. Будучи правителем двух самых богатых стран Северной Европы, он мог позволить себе делать гостям богатые подарки, так что они редко покидали его двор с пустыми руками: знатные из их числа получали золотые обручья или мечи тонкой работы, менее именитые — мешочки с серебряными монетами. Король Англии без обиняков давал им понять, что он, Кнут Свейнссон, собирается предложить себя в качестве альтернативы Олаву. Летом 1025 года Кнут отправил к конунгу Олаву послов, и, едва узнав, что они в пути, тот заметно встревожился. Они прибыли, великолепно одетые и вооруженные, и сообщили Олаву: «Кнут конунг просил их передать, что вся Норвегия по праву принадлежит ему и что до него этой страной владели его предки. Но так как Кнут конунг хочет, чтобы во всех странах был мир, он не пойдет войной на Норвегию, если найдется другой выход. Если конунг Олав сын Харальда хочет остаться конунгом Норвегии, он должен отправиться к Кнуту конунгу и получить эту страну от него в лен, стать его человеком и платить ему подати, как раньше платили [хладирские] ярлы». 

***

Ответ Олава послам был столь же прямолинеен. Он заявил: «Как я слышал, в старых преданиях говорится, что Горм конунг датчан был могущественным конунгом, хотя он правил только Данией. Тем конунгам датчан, которые правили после него, этого показалось недостаточно. А теперь дошло до того, что Кнут, который правит Данией и Англией и, кроме того, захватил еще и бо́льшую часть Шотландии, требует от меня то, что мне досталось по наследству. Ему следовало бы, наконец, умерить свою жадность. Может быть, он хочет один править всеми Северными Странами? Может быть, он думает один съесть всю капусту в Англии? Что ж, это ему скорее удастся, чем заставить меня склонить перед ним голову и подчиниться. Передайте ему такие мои слова: пока я жив, я буду защищать Норвегию с оружием в руках и никому не стану платить податей с моих владений». 

Когда послы донесли ответ Олава до Кнута, датчанин заметил: «Олав-конунг ошибается, предполагая, что я один хочу съесть всю капусту в Англии. Я бы хотел, чтобы он понял, что у меня под рёбрами не только капуста и что отныне под каждым ребром у  меня сидит ненависть к нему».

***

Вскоре после отъезда послов Олав узнал от купцов, которые недавно побывали в Англии, что Кнут собирает войско и флотилию боевых кораблей. Это могло означать только одно — англо-датское вторжение в Норвегию неминуемо и произойдет в самое ближайшее время. Олав решил созвать лейданг (военно-морское ополчение, в котором принимали участие все боеспособные лендрманны и бонды страны), как только получит точные известия о том, что Кнут двинулся в поход. Кроме того, он отправил в Данию разведчиков, чтобы те заранее сообщили о прибытии Кнута. 

Осенью 1025 года он также отправил послов к новому конунгу шведов, своему молодому шурину Энунду Якобу. Смысл его послания заключался в том, что, если Кнут завоюет Норвегию, Энунду Якобу останется недолго править, и, если он хочет сохранить власть, ему нужно заключить с Олавом оборонительный союз, «и тогда у них двоих хватит сил, чтобы потягаться с Кнутом-конунгом». Энунд Якоб согласился, велев норвежским посланникам передать своему конунгу, что он готов заключить с ним союз и что каждый из конунгов должен будет прийти на помощь тому, на кого нападут первым. Его тоже тревожили планы Кнута. С тех пор как в предыдущем столетии датчане присоединили к своему королевству плодородную область Сканей*Сконе. на самом юге Швеции, между Швецией и Данией не существовало морской преграды, и у него были все основания подозревать, что такой хищник, как Кнут, захочет захватить еще больше земли.

Чтобы убедить Энунда Якоба не вступать в союз с Олавом, Кнут, который на тот момент находился со своим войском в Дании, отправил к шведскому конунгу посольство с щедрыми дарами и предложениями дружбы. В доставленном послами письме содержалась настойчивая просьба к шведам сохранять нейтралитет. «Я обещаю мир Энунду конунгу и его владениям», — заверял его Кнут. Но по сдержанной реакции Энунда Якоба послы поняли, что он не доверяет обещаниям их короля и склоняется к союзу с Олавом. 

Зимой того же года Энунд Якоб с 3000 человек прибыл к Сарпсборгу, где в это время находился Олав. Скрепив свой союз, они договорились провести весной 1026 года в Конунгахелле вторую встречу, но потом отложили ее до тех пор, пока не получат больше сведений о передвижениях Кнута. Позднее стало известно, что Кнут отвел свое войско обратно в Англию, но было понятно, что нападение лишь откладывается. Следующим летом оба конунга вновь встретились в Конунгахелле. Они вели друг с другом долгие беседы, которые, надо полагать, были довольно насыщенны и касались широкого круга вопросов, хотя мало кто знал, о чем именно они говорили. Покидая Конунгахеллу, конунги обменялись богатыми подарками и расстались крепкими друзьями.

Подробнее читайте:
Сьюард, Д. Конунг навсегда: Жизнь Олава Святого, самого кровавого викинга /
Десмонд Сьюард ; Пер. с англ. [Максима Коробова] — М. : Альпина нон-фикшн, 2026. — 358 с.