Как был устроен перенос научно-технических знаний на русский язык
Во время Великого посольства Петр Первый задумался об издании в России европейских «ученых» книг на русском языке. Типография, предназначенная для этой цели, вскоре появилась в Амстердаме, а составлять учебники взялся католический пастор Илья Копиевский. В книге «Издательский проект Петра Первого: Илья Копиевский и новые русские книги» (издательство «НЛО») историк культуры Юрий Зарецкий рассказывает об этом человеке и о том, с какими трудностями он столкнулся в переводческой и издательской деятельности. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным работе Копиевского над книгами по мореплаванию и астрономии.
Однако помимо этих элементарных сведений Копиевскому приходилось представлять своим читателям и более сложный материал, требующий от них не только усвоения специальных научно-технических терминов и понятий, но и умения практически использовать новые знания. Больше всего такого материала содержалось в пособии по мореплаванию Деграфа, по которому русским морякам следовало научиться определять местоположение корабля. Они должны были получить представление о работе со специальными навигационными приборами, овладеть методами геометрических измерений, познакомиться с основами космографии и географии, осуществлять математические вычисления с помощью логарифмических таблиц и так далее. Малознакомые или вовсе незнакомые русским людям научные термины включали также учебник астрономии и оба «номенклятора», хотя их содержание не имело сравнимого с пособием Деграфа практического значения. К тому же сугубо научные лексемы встречались в них гораздо реже.
Сокращение и упрощение книги ДеграфаДеграф А. Книга учащая Морского Плавания. Копиевским отнюдь не противоречило его задаче максимально точно и ясно переложить на русский язык ее основное содержание. Этого требовал сам характер издания, предназначенного для использования в качестве практического руководства для мореплавателей. К тому же перевод/пересказ Копиевским этого труда рецензировал Федор Головин, по распоряжениюОб этом сказано в начале книги в посвящении Головину: «Книга повелением Превосходителныя Велможности вашея государя нашего премилостивеишаго написана бысть». которого и готовилась его публикация. Больше того, мы знаем, что к этой работе Копиевскому пришлось возвращаться дважды, поскольку первый ее вариант, подготовленный в 1697 году, Головина не удовлетворил. О том, что опубликованный перевод/пересказ был повторным и улучшенным, говорит и титульный лист книги, свидетельствующий, что он «совершенней перваго». Об этом же говорится и в посвящении Головину в ее начале: «…совершенный… и во мнозе исправней писаныя и пространней прибавивши».
В предисловии, представляющем читателям научное содержание книги, Копиевский объявляет, что помимо мудреных латинских терминов она включает и их истолкования. В частности, когда речь идет о небесном своде («Всякого круга [небесного] имя Латинския литеры сказывают и толкование их совершенно изъявляет»). Он также обращает внимание читателей на то, что после изложения содержания труда голландского ученого им добавлены его собственные разъяснения, относящиеся к наиболее трудным ее местам («Труднейшыя имена и речения, к лучшему познанию, на концы сея книги положих»). И, по своему обыкновению, не забывает добавить, что перевел труд голландца ясно и точно («верне, внятно и вразумително в переводе моем написах»).
Очевидно, что переложение научно-технических сведений на русский давалось здесь Копиевскому очень непросто. Ему приходилось объяснять читателям много новых для них вещей: как осуществлять расчет отклонения компаса, определять направление движения по значению румба и географическую широту по солнцу или звездам, как применять градшток для измерения высот светил и так далее. Тем не менее он убеждает их, что после прочтения книги они приобретут важнейшие знания и умения, необходимые мореплавателю («вознесение солнца или звезды полуденное различными инструментами, сиречь посудами, может высмотрети; от них же первеишее место имать жезл астрономичный, сиречь лук, зовомый немецки ГрадбогенГрадбоген = градшток.» и так далее).
Не ограничиваясь разъяснением существа этих практических знаний и умений, для закрепления теоретического материала Копиевский включает в раздел «Искушение или свидетельство Шыперское» двадцать навигационных задач Деграфа с ответами. Наконец, в отдельном приложении, в точности перепечатанном из голландского издания, он приводит логарифмические таблицы, необходимые штурманам для облегчения математических вычислений.
С точки зрения конкретной практики переноса знаний особенно показательны в книге заключение переводчика и краткий толковый словарь, добавленный им в конце. В заключении Копиевский объявляет об огромной пользе, которую принесет этот труд не только морякам и путешествующим по суше, но и вообще всем россиянам («дома сидящым»). Здесь же, демонстративно исправив ошибку, допущенную «неискусным» художником в изображении глобуса, в очередной раз подчеркивает«...Понеже художник и строитель сего изображения не искусный бе, поставил литеру E, знаменующую Экватора, опричонно. Тоя литери десятины все не принадлежат Глобусу. Паки трижды поставил по десяти...» — Деграф А. Книга учащая Морского Плавания. свое стремление к точной передаче смыслов исходного текста. В небольшом словарике, многообещающе озаглавленном «Толкования имен труднейшых в сей книзе писаных, а не всякому знаемых», он приводит несколько русских синонимов латинских научных лексем, по его мнению, наиболее понятных русскому читателюЗдесь необходимо добавить, что некоторые из этих «ученых» слов в конце XVIII века уже были известны русским читателям, в частности, по переводам «Атласа» Яна Блау. См.: Николенкова Н. В. Русская географическая терминология во «Ввождении в Космографию»: Лингвистический аспект // Историческая география. Т. 3. М., 2016. С. 108–145. Николенкова Н. В. Формирование научного языка XVII–XVIII вв.: предшественники М. В. Ломоносова // Ломоносовский сборник / ред. М. Л. Ремнёва. М., 2011. С. 30–38.: «инструменты — посуды», «экватор — верстатель», «зодиак — животворный круг», «горизонт — окоем» и так далее. Не исключено, что такая навязчивая демонстрация стремления к точности перевода была здесь показной: хорошо помня, что его предыдущая версия была отвергнута Головиным, Копиевский просто хотел объявить во всеуслышание, что эта лишена прежних недостатков.
Без разъяснения специальных научных терминов и обозначений Копиевскому было не обойтись и в сорокастраничном учебнике астрономии, которому, как и другим своим книгам, он дал многообещающее название «Уготование и толкование ясное и зело изрядное, краснообразнаго поверстания кругов небесных». Эти разъяснения содержатся здесь в специальном разделе «Толкование греческих и латинских слов или имен». Как и в других случаях, они, как правило, незамысловаты и сводятся к подбору русских синонимов иноязычных лексем: «Глобус. Знаменует: 1. круглость, 2. обод, 3. окружение неба и земли. Цыркулюс: круг всякий. Градус: степень, сей степень» и так далее.
Более сложную задачу Копиевскому пришлось решать при передаче на русском языке латинских названий созвездий в приложенной к учебнику небесной карте северного полушария. Сугубая важность «правильности» их русских обозначений диктовалась практическими потребностями: по этой карте читатели (прежде всего, путешественники, но не только) должны были легко найти эти созвездия на ночном небе.
«Изобретая» русские обозначения созвездий, Копиевский использовал разные стратегии. Одной из них была адаптация общепринятых латинских названий к условиям жизни «славянороссийского народа». Так Волопаса (лат. Boötes) он превращает в «Медведника», справедливо полагая, что образ мужика-скомороха, ведущего на цепи медведя, хорошо известен его читателям («Боот или пастырь, который волы женет, но лучше наречется МедведникомВпрочем, не исключено, что «Медведника» Копиевскому подсказало здесь немецкое обозначение этого созвездия (Bärenhüter), которое указывало на то, что оно находится вблизи Большой Медведицы., есть убо деревенский мужик»).
В другом случае вместо прямого перевода, восходящего к греческой мифологии и малознакомого русскому читателю названия Pegasus, он обращается к сходству очертаний созвездия с летающим конем. Здесь он сначала дает транслитерированный оригинал соответствующего латинского словосочетания, а затем его русский перевод: «Еквус Алятус, есть Летающый Конь». А в описании созвездия Ориона, очевидно, чтобы приблизить свое обозначение к «горизонту ожиданий» русских читателей, Копиевский использует христианскую символику: три звезды в поясе древнегреческого охотника он соотносит с тремя царями, пришедшими к младенцу Христу («Орион, великий ловец, который Быку сопротивляется; его же Псы последуют, пояс его суть трие цариеСм. в колядках на Рождество Христово: «Трие царие к вертепу прийдоша, / ливан и смирну, злато принесоша...» — Коляди або пiснi на Рiздво Христове. Вип. 102. Йорктон, Саск., 1953. С. 16.»).
Впрочем, в большинстве случаев при обозначении созвездий он поступает проще: сначала приводит русский перевод латинского названия, а следом его транслитерированный оригинал (либо наоборот). Как, например, при представлении созвездия Козерога: «Козел или Кожирожек, зовомый Каприкорнус».
Подробнее читайте:
Зарецкий, Ю. П. Издательский проект Петра Первого: Илья Копиевский и новые русские книги / Юрий Петрович Зарецкий. — М. : Новое литературное обозрение, 2025. — 256 с. (Серия «Интеллектуальная история»/«Микроистория»)