«Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников»

Большинство жителей христианской Европы весьма условно представляли себе устройство мира. Чтобы отделить выдумки от фактов, они полагались на письменные путеводители, которые в то время стали главным способом описать увиденное в далеких странах. В книге «Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников» (издательство «Альпина нон-фикшн»), переведенной на русский язык Ильей Кригером, историк-медиевист Энтони Бейл рассказывает, как европейцы воспринимали мир за пределами своего континента. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом об особенностях средневековых морских путешествий.

По большому морю. Из Венеции на Кипр

В море. — Задар. — Модон. — Родос. — Кипр

Путешественники, садясь на корабль, идущий из Венеции в древнюю гавань Яффы, лелеяли надежду преодолеть это расстояние за 25–60 дней. Путь мог занять и гораздо больше времени, однако с круизом по живописным местам Средиземного моря это имело мало общего. Опасности подстерегали самые разнообразные: непогода, пираты, задержки, вызванные погрузкой и разгрузкой груза, болезни на борту, крушение близ какого-нибудь незнакомого побережья и (или) обман недобросовестным собственником корабля (патроном, padrone). Морской путь Венеция — Яффа сам по себе был родом индустрии, предоставлявшей клиентам — паломникам, направляющимся в Святую землю, — разного рода сервис в сфере обеспечения связи между Венецией и ее островными владениями и факториями в Восточном Средиземноморье. Одно время (в позднем Средневековье) все важные порты — Пола (современный Пула), Задар и Дураццо (современный Дуррес), а также поселения на Балканском полуострове и близ него, например Модон (современный Метони), Корфу, Эвбея, Ираклион, Кипр, — принадлежали венецианцам.

Океан залит лунным светом. Вода кажется то зеленой, то голубой, долгие штили сменяются внезапными бурями, и здесь в любой момент можно наткнуться на скалу, сесть на мель или даже попасть в водоворот. Пребывая в постоянном движении, море, по замечанию мудрецов, очищается, избавляясь от всякой порчи и мертвечины, но оно и само, внезапно преображенное страшным шквалом, способно вселять ужас. Часто цитируемый ученый и энциклопедист Исидор Севильский (умер в 636 году) указывал на отличительное качество моря — fretum: своего рода волнение, «яростное, мощное движение», сила, способная мгновенно потопить людей и корабли. Морякам приходилось полагаться на наблюдения за положением звезд и Солнца, на компасы и астролябии из серебра и бронзы (небольшой прибор со шкалой, с его помощью измеряли высоту небесных тел над горизонтом, чтобы определить географическую широту, на которой находится судно) и учитывать, что в любой момент внезапный порыв ветра может разволновать море, которое примется швырять корабль, словно щепку, или же судно вдруг окутает мглой и туманом, и тогда придется вслепую вести его навстречу неизвестным опасностям. 

Чаще всего путешественники пользовались галеей — длинным и узким судном с малой осадкой, приводимым в движение гребцами. Экипаж галеи, отправлявшейся из Венеции в «весеннее путешествие» с паломниками (как правило, примерно в начале июня), составлял несколько сотен человек, в том числе около 200 гребцов. Миланский священник Пьетро Казола, в 1494 году совершивший паломничество в Иерусалим, ехал из Венеции на галее в компании со 170 паломниками. Кораблем командовал сопракомит (sopracomito), а за экипажем и пассажирами надзирал могущественный патрон. 

Жизнь на борту галеи по нынешним меркам была унылой. На каждом судне непременно держали кошку, чтобы предотвращать размножение грызунов. Человек, чей товар был попорчен крысами из-за отсутствия на корабле кошки, мог привлечь судоходную компанию к суду. Немецкий паломник Ганс фон Мергенталь, посетивший в 1476 году Иерусалим, рассказывал, что корабельные крысы по ночам шныряли прямо по людям. Уильям Уэй, ездивший из Венеции в Яффу в 1458 и 1462 годах, упоминает совет патрона избегать «беспрестанной духоты и болезнетворных испарений» в нижних помещениях судна. Пассажиры побогаче могли снять себе угол в баковой надстройке: относительное уединение и несколько более свежий воздух позволяли вести сравнительно достойное существование. Путешественникам-евреям рекомендовали нанимать отдельную каюту, чтобы избежать нападок со стороны моряков.

Пассажиры более скромного достатка размещались под палубой, а самые бедные ютились в трюме, ниже ватерлинии, вместе с балластом, грузом, моряками и бесчисленным множеством ползучих тварей. Здесь было темно и грязно. Разило рвотой, человеческим потом, было трудно уснуть. Путешественники со всего мира, вместе переживая свои мучения, лежали вповалку, постанывая, кряхтя и рыгая. 

Судно следовало выбрать надежной постройки, в хорошем состоянии и с опытным экипажем. С ленивым или беспечным капитаном даже лучшая галея запросто могла закончить свой путь на дне. Плавать умели очень немногие. Переезд (на ялике или баркасе) с галеи на берег в порту представлял собой серьезную опасность, особенно если дул ветер крепче бриза. Если человек, сходя с галеи на баркас, оступался, он вполне мог погибнуть в волнах. Размышляя о своей поездке в Иерусалим (1384), флорентинец Симоне Сиголи выразил, похоже, общее отношение средневековых людей к морским путешествиям: «Никто из тех, кто не желает подвергнуться невзгодам, треволнениям, бедствиям и опасности погибнуть, не должен пускаться в путешествие».

Итальянец Никола де Мартони, паломник в Иерусалим (1395), обнаружил, что его волосы и борода поседели в одночасье от ужаса, испытанного им на судне, которое потерпело крушение в Восточном Средиземноморье. В июле 1403 года каракка с кастильским дипломатом Руем Гонсалесом де Клавихо на борту попала в ужасный шторм близ вулканического острова Стромболи. Ветер крутил корабль на месте, и «разорвало паруса на каракке, и весь день… плавали с голыми мачтами то в одну, то в другую сторону, считая себя в большой опасности… А хозяин приказал во все время бури петь литании и просить у Бога помилования». Когда каракка вышла из бури, «показался как бы свет свечи на марсе мачты корабля и другой на бревне, именуемом бушприт, находящемся в передней части судна, и еще свет свечи на рее над кормой». Атмосферное явление сопровождалось, пока бушевал шторм, звучанием чьих-то голосов. Это, по словам Клавихо, есть признак вмешательства святого Перо Гонсалеса де Туй (умер в 1246 году), спасителя павших в бурю. Клавихо одним из первых описал огни святого Эльма как яркое свечение и потрескивание в электрическом поле атмосферы. Это считалось хорошим предзнаменованием: святой приходит на помощь перепуганным людям. Ужасная буря сменилась затишьем.

Погода непредсказуема, чего не скажешь о морской болезни. Качка способна вымотать до предела самого неутомимого во всем прочем человека. Французский поэт Гийом де Машо (1300–1377) писал о морской болезни, жестоко мучившей Петра I (умер в 1369 году), короля Кипра и Иерусалима: «В море он провел все время лежа под одеялом, как мертвец — без пищи, без питья, без сна». Авторы средневековых медицинских справочников нередко давали советы, как справиться с морской болезнью. Популярный медицинский справочник Compendium of Medicine Гильберта Английского (около 1230–1260) предписывал для предотвращения морской болезни поститься либо съесть горький фрукт вроде айвы, граната или апельсина. Можно попытаться выпить натощак настой анисового семени или кервеля. Гильберт также советовал путешествующим сидеть прямо и неотрывно смотреть на корабельные реи, чтобы не оглядываться, а голову поворачивать только в направлении движения судна. Наконец, Гильберт рекомендовал рассасывать сладости или жевать семена, чтобы вызвать отрыжку

Марджери Кемп путешествовала в начале 1430-х годов; морскую болезнь она описывает в ярких красках. Во время плавания по Балтийскому морю из Данцига (современный Гданьск) в Штральзунд она испытывала отчаяние и ужас перед волнами. Но Господь дал ей разумный (не потерявший актуальности и сейчас) совет. Обратившись к ней «в душе», Он предложил лечь, опустить голову и не смотреть на волны. При переезде через Ла-Манш по маршруту Кале — Дувр Кемп молила Господа помочь ей сохранить достоинство в бурном море, «оказать ей милость не дать потерять голову, удержать от того, чтобы в чужом присутствии извергнуть мерзостные отправления». Впрочем, все остальные на судне страдали от жестокой качки, «самым неистовым и мерзким образом изрыгая и извергая их из своего желудка», и не меньше иных — другая англичанка, ранее отнесшаяся к Кемп с пренебрежением. Что ж, морская болезнь — это жестокая месть.

Прилив в Средиземном море невысок, а течения в основном слабые. Моряки полагались на прихоть ветра. Но больше морской болезни, бурь, высоких валов и странных приливов путешествующие по морю боялись полного штиля (венецианцы называли его bonaccia). Вероятно, для любого странника нет ничего хуже периодов вынужденного ожидания.

Подробнее читайте:
Бейл Э. Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников / Энтони Бейл ; Пер. с англ. [Ильи Кригера] — М. : Альпина нон-фикшн, 2025. — 504 с. : ил.