«Поднебесная: 4000 лет китайской цивилизации»

Рассказать о многовековой истории страны в одной книге — по меньшей мере нелегко. Однако, по мнению британского историка Майкла Вуда, погрузиться в нее будет проще, если время от времени концентрироваться на отдельных местах, эпизодах и биографиях. В книге «Поднебесная: 4000 лет китайской цивилизации» (издательство «Альпина нон-фикшн»), переведенной на русский язык Максимом Коробовым, он описывает историю Китая, опираясь в том числе на источники, позволяющие взглянуть на события прошлого с точки зрения обычных людей: личные дневники, письма, семейные документы и свидетельства очевидцев. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о достижениях китайских морских экспедиций начала XV века.

Великие китайские экспедиции

Прямо под северо-западными стенами Нанкина, в километре от берега Янцзы, стоит храм Тяньфэй, богини моря — покровительницы мореплавателей. Она восседает в своем святилище во всей красе, увенчанная золотой короной и облаченная в желтую шелковую накидку, а по обе стороны от нее стоят позолоченные колонны и свисают огромные желтые полотна из шелка, развевающиеся подобно корабельным парусам. Перед ее павильоном — большая каменная стела, основание которой покоится на спине гигантской черепахи. Высеченный на стеле текст представляет собой краткий и захватывающий рассказ о знаменитых китайских экспедициях:

В период с 1405 по 1433 год китайцы по инициативе императора Чжу Ди организовали семь великих экспедиций в Юго-Восточную Азию и Индийский океан и достигли Персидского залива, Индии и берегов Восточной Африки. Их возглавлял Чжэн Хэ — высокопоставленный сановник-мусульманин, евнух с большим дипломатическим опытом. Они вернулись, привезя с собой новые знания, образцы экзотической пищи и растений, пряности, перец в огромных количествах и даже редких животных, в том числе жирафа. Последнего китайцы отождествили с мифическим единорогом, растолковав его появление как благоприятное для императора Чжу Ди предзнаменование. 

В морских экспедициях Чжэн Хэ, как полагают, были задействованы самые большие деревянные суда из когда-либо построенных. По сравнению с ними крохотные корабли, на которых позднее плавали Колумб и Магеллан, могли показаться карликами. Экспедиции были настолько крупными предприятиями, что флот только первой из них, включавший 62 корабля, обслуживался командой из 27 тысяч человек. С ними были группы специалистов, в том числе лекари, естествоиспытатели, ботаники и другие ученые. Чтобы у команды были свежие овощи, на борту имелись даже огороды. 

Вопрос о том, почему Чжу Ди пошел на столь гигантский расход ресурсов, до сих пор остается в центре горячих споров. В сегодняшнем Китае экспедиции характеризуются как мирные миссии, целями которых были демонстрация флага, способствование торговле и распространение китайской «мягкой силы». Однако мысль о том, что дальние плавания Чжэн Хэ совершались просто так, без реальных политических, экономических или практических причин, даже на первый взгляд кажется маловероятной. На кораблях были и солдаты; в Керале, например, еще долго помнили, как они сошли на берег с оружием, в доспехах и шлемах. Разумеется, они участвовали и в боях: уничтожили пиратские корабли у Палембанга (Суматра), вмешались в гражданские войны на Шри-Ланке и Суматре и содействовали установлению там дружественных Китаю режимов. 

И хотя Чжэн Хэ не пытался кого-либо завоевать или колонизировать, судя по всему, его целью все-таки выступало создание между Китаем и Индийским океаном зоны силового контроля, в которую были бы втянуты те, кто, по словам надписи из Нанкина, «противился преобразующему влиянию китайской культуры». Он раздавал щедрые подарки и взимал дань, а возвращающиеся миссии привозили с собой иностранных посланников, которые отправлялись назад с последующими экспедициями или же добирались до дома самостоятельно. Гробницу правителя Калимантана, умершего в Китае, — дошедшее до нас свидетельство этих обширных контактов — до сих пор можно увидеть в маленькой рощице в Нанкине. 

Таким образом, целями экспедиций было установление или укрепление торговых связей, взаимовыгодных для Китая и различных вассальных по отношению к нему стран и государств, а также обеспечение стабильности китайской морской торговли: «морские пути были расчищены и умиротворены, так что туземцы могли спокойно заниматься своими делами». Причем за три десятка лет список целей, как представляется, был расширен. Из семи «великих заграничных походов» первые три прокладывали путь через Юго-Восточную Азию к Малабарскому берегу на юге Индии — «великой страны западного океана». К четвертому походу сфера торговой и дипломатической активности распространилась еще дальше — на Западную Азию, до Ормуза и Персидского залива. В его составе присутствовали арабские и персидские переводчики и лоцманы. Наконец, последние три экспедиции проникли еще дальше — до Аравийского полуострова и Красного моря, Адена, Могадишо — и до Восточной Африки вплоть до Малинди. Во многих из этих мест, от Кении до острова Ормуз, были найдены глиняные предметы минского периода. На побережье Красного моря, в старом портовом городе Суакин в Судане, археологи недавно обнаружили керамику эпохи Юнлэ . Арабское свидетельство о двух китайских кораблях, прибывших в 1432 году в Джидду, позволяет предположить, что мусульманин Чжэн Хэ или кто-то из подчиненных ему капитанов попутно совершил и паломничество в Мекку. 

Среди прочих арабских источников есть документ, написанный в одном из йеменских султанатов и рассказывающий о прибытии в Аден «кораблей-драконов с посланниками от правителя Китая, которые привезли для султана великолепные дары, в том числе тончайший шелк с вплетенными золотыми нитями и изысканную керамику». По сообщению того же источника, в ходе второго визита, состоявшегося в 1420 году, китайцы на аудиенции не стали целовать землю перед султаном, но тот тем не менее, выслушав их приветствия, ответил: «Добро пожаловать! Как любезно с вашей стороны, что вы прибыли к нам!»

Все это нельзя рассматривать как чисто исследовательские путешествия. Упомянутые выше пути были давно знакомы арабским мореплавателям. Сами китайцы впервые достигли восточных берегов Африки еще при империи Тан. В некоторых местах, таких как Малаккский пролив, предпринимались целенаправленные усилия по созданию торговых перевалочных пунктов. Палембанг, столица империи Шривиджая на острове Суматра, например, превратившийся в важную факторию и транзитный пункт для китайских товаров, в период Мин служил базой для проникновения китайцев в Индийский океан. Таким образом, экспедиции были призваны демонстрировать китайскую мощь, собирать дань, открывать новые торговые пути. В частности, перед ними стояла задача заставить государства Юго- Восточной Азии признать силу и величие империи Мин. Что касается самих кораблей, то недавние открытия пролили новый свет на этот примечательный этап в истории мореходства. В г. во время строительных работ в Нанкине было установлено точное местоположение гражданских верфей эпохи Мин. 

Что касается военных верфей, на которых создавались крупные «корабли сокровищ», то они, располагаясь к западу от городских стен на одном из притоков Янцзы, уже давно были отмечены на ранних картах вместе со своими наполовину высохшими бухтами. В конце XX века местных таксистов еще можно было попросить отвезти к «старым минским верфям». В 2003 году, во время подготовки к Олимпийским играм, было проведено осушение местности. В ходе последующих раскопок среди прочих предметов были обнаружены якоря и судовые инструменты, тесла, молотки, канаты, тали, обувь и оружие.

По-прежнему не утихают споры о размерах китайских экспедиционных судов. Принято считать, что самые большие корабли Чжэн Хэ были просто увеличенными версиями океанских джонок, курсировавших между Китаем и Персидским заливом во времена империй Сун и Юань и описанных Марко Поло и другими европейскими авторами. Последние из этих больших лодок, которые даже после Второй мировой войны ходили в Шаньдун и Корею, а также во Вьетнам, были известны как «печилийские сухогрузы» . Они могли достигать шестидесяти метров в длину, несли пять мачт, а их высокая корма была богато украшена. На фотографиях конца XIX века можно увидеть подобные корабли, пришвартованные рядами и внешне напоминающие старые грузовые пароходы; не исключено, что суда, которые в хрониках третьей экспедиции Чжэн Хэ упоминались как «океанские торговцы», были такого же типа. Современные предположения о том, что минские «корабли сокровищ» могли быть длиннее 120 метров, отвергаются всеми специалистами по технике мореплавания, так как размер деревянных судов всегда ограничен длиною бревен, использованных под киль. Для плавания при сильном волнении на море одиночный и хорошо защищенный киль с шарфовым соединением — это максимум, который корабелы считают приемлемым с точки зрения безопасности. По мнению сегодняшних изготовителей традиционных судов из провинции Фуцзянь, это позволяет лодке типа китайской джонки быть от шестидесяти до семидесяти метров в длину, что соответствует размерам найденного в одной из бухт Нанкина десятиметрового кормового рудерпоста.

Подробнее читайте:
Вуд, М. Поднебесная : 4000 лет китайской цивилизации / Майкл Вуд ; Пер. с англ. [Максима Коробова] — М. : Альпина нон-фикшн, 2025. — 622 с.