Психостимуляторы подействовали при СДВГ за счет повышения бодрости и заинтересованности

Американские исследователи проанализировали изменения функциональной МРТ при приеме психостимуляторов, которые используются в лечении синдрома дефицита внимания с гиперактивностью. Они выяснили, что действие этих препаратов обусловлено повышением бодрости и активности, а также заинтересованности в выполнении задач, но не непосредственным улучшением фокусировки внимания. Отчет о работе опубликован в журнале Cell.

Аптечные психостимуляторы, такие как метилфенидат, производные декстроамфетамина и другие, широко используются во многих странах мира, в первую очередь для лечения синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ), а также травматического повреждения мозга, нарколепсии, депрессии и патологически повышенного аппетита (в России такие препараты не зарегистрированы). Считается, что эти средства действуют преимущественно на префронтальную кору мозга, непосредственно повышая внимание, а возможно, и когнитивные способности в целом, однако нейрофизиологические исследования этого механизма ограничены и давали неоднозначные результаты.

Бенджамин Кей (Benjamin Kay) из Университета Вашингтона в Сент-Луисе с коллегами использовали в работе данные функциональной МРТ в состоянии покоя 11875 участников исследования ABCD в возрасте 8–11 лет. 7,8 процента из них (74,6 процента — мальчики) имели назначения психостимуляторов, 6,2 процента принимали их в день проведения фМРТ, 20,7 процента принимавших соответствовали строгим критериям СДВГ, при смягчении критериев этот показатель повышался до 76,2 процента. Данные фМРТ использовали для картирования и моделирования функциональной связности крупномасштабных мозговых сетей и ее особенностей после приема стимуляторов.

Выяснилось, что после приема стимуляторов наибольшие изменения функциональной связности наблюдаются в сетях, отвечающих за бодрствование (сенсомоторных, слуховых и зрительных) и вознаграждение за выполнение действий (и, следовательно, за интерес к их выполнению), но не связанных непосредственно с фокусировкой внимания, и контрольных сетях. Кроме того, дети, принимавшие препараты, лучше успевали в школе и справлялись с когнитивными тестами в рамках ABCD, но такое улучшение когнитивных функций наблюдалось только у пациентов с СДВГ при недостатке сна, а у высыпавшихся здоровых детей прием стимуляторов по каким-либо показаниям подобным эффектом не обладал. Это коррелировало с изменениями функциональной связности сетей, отвечающих за бодрствование, — стимуляторы производили эффекты, напоминающие эффекты достаточного сна.

Полученные данные проверили на пяти здоровых взрослых, которые не принимали психостимуляторы систематически. Всем им выполнили длительную прецизионную фМРТ в состоянии покоя до (120–180 минут у каждого) и после (15–60 минут) приема 40 миллиграммов психостимулятора метилфенидата (всего 165–210, в среднем 186 минут на участника). Результаты оказались схожими с полученными у детей: после приема препарата значимо повышалась функциональная связность в сетях, отвечающих за бодрствование и вознаграждение, но не за фокусировку внимания.

Полученные результаты свидетельствуют о том, что действие психостимуляторов связано не с непосредственным повышением фокусировки внимания, как считалось ранее, а с общей бодростью и заинтересованностью в выполнении задач. При этом прием препаратов во многом нивелирует негативные эффекты недостаточного сна, но это может иметь долгосрочные нежелательные последствия и указывать на то, что депривацию сна необходимо учитывать как значимый фактор при диагностике СДВГ. Для уточнения этих эффектов необходимы долгосрочные нейрофизиологические исследования приема стимуляторов.

Ранее австралийские и британские исследователи на примере задачи о рюкзаке показали, что рецептурные психостимуляторы повышают уровень когнитивных усилий, но снижают их качество, что нивелирует эффект, поэтому их прием здоровыми людьми для повышения умственной производительности нецелесообразен.